Пока массовая культура безоговорочно отождествляет технологические инновации с прогрессом, художники вооружаются последними философскими теориями в поисках альтернативного аналитического взгляда на настоящее и будущее цивилизации. Одной из из самых влиятельных теорий последнего двадцатилетия стал постгуманизм, среди главных идеологов которого можно назвать философов Рози Брайдотти, Кэри Вулфа и Кэтрин Хейлз. Центральная идея постгуманизма связана с попыткой переопределить роль человека в истории планеты, а также само представление о человеческом. Если в парадигме эпохи Просвещения человек находился в центре мироздания, то сегодня, считают сторонники постгуманизма, пора избавиться от эгоцентричных иллюзий и увидеть связи, объединяющие всё живое на Земле. В противном случае нарциссизм и невежество грозят привести к глобальной катастрофе — не только для нашей цивилизации, но и для всей планеты. Машины, растения и животные в равной степени оказывают влияние на формирование общей экосистемы и истории.
Современные художники с охотой берутся за разворачивание как утопических, так и дистопичных сценариев грядущего. Впрочем, оценить однозначно «сказочность» будущего часто бывает довольно сложно: кому-то фантазии авторов могут показаться вполне желанными, а для других — стать свидетельством ложного пути, которого следует остерегаться в настоящем.
Рози Брайдотти в своей книге "The Posthuman" (2013) объясняет, что
использует термин «постгуманизм» как «инструмент для навигации» — теория не дает универсальных ответов, однако помогает наметить линии собственной траектории в определении постчеловеческого взгляда. По словам философа, место индивидуальности должна занять трансиндивидуальная субъективность, или субъективность как «номадический ассамбляж». За обновленным пониманием коллективности следует и новое понимание политического, которое не ограничено антропоцентричными интересами.
Философ Франческа Феррандо
отмечает влияние феминизма на эстетику постгуманизма, в особенности — идей Джудит Батлер и Донны Харауэй. Батлер в своих работах показала проблематичность концепта «женщины» как некого обобщенного культурного конструкта, а Харауэй в своем знаменитом «Манифесте киборгов» (1985) продемонстрировала, что представление о «человеческом» также строится на ряде исторических условностей и общественных предрассудков, поэтому идентичность требует постоянной работы и трансформации. В процессе конструирования собственной идентичности не обойтись без изучения современных технологий — в том числе биотехнологий — и экспериментов с ними.
В художественных фантазиях на тему постгуманизма прослеживаются отголоски высказывания Харауэй о том, что «граница между научной фантастикой и социальной реальностью — оптическая иллюзия». Зачастую авторы сами становятся архитекторами или дизайнерами спекулятивных механизмов и систем, которые впоследствие частично находят свое воплощение в физической реальности настоящего, или же прибегают к радикальным модификациям собственного тела, имиджа и образа жизни. Это означает, что в эстетике постгуманизма не может быть четкого разделения на цифровое и физическое, реальное и виртуальное.